Наши мысли – бомба замедленного действия. Только они ранят сильнее, чем суровая реальность, что тоже играет по своим правилам, не думая, как глубоко входят шипы в податливое надеждам тело. Страшно поддаться им, но только сейчас Антонио с замиранием сердца бежал к той комнате, что могла спрятать его и создать видимый барьер, что защитит. Мысль душила, мешала трезво смотреть на ситуацию, отдавая главенствующую роль только чувствам, что бесновались в раненой душонке, такой мелочной и ещё так ой искренне надеющейся.
Имею ли я право вторгаться в его комнату, жизнь, сердце, душу? Я не знаю, но позабыв обо всё, я рванул за ним, хотя знаю, что даже сейчас не понимаю, что я ему скажу и поверит ли он мне…. Это его решение, но я…. Кретин я…. Но смешно, что он не спрашивая разрешения, ворвался в мою душу, но я рад, а он? Он не понимает, но я-то знаю, я уверен в том, что чувствую сейчас. Просить, нет, сметь просить только об одном – стать его частицей, пускай и его золотой клеткой, созданной из боли и сломанных его надежд, но ближе чем кто либо….
Клетка стискивает сердце, но раны не заживают, как бы не была сильнее броня, ведь именно она мучает…. Мучили ли они друг друга? Мучили, терзали и сжигали, воскресая, словно фениксы из пепла, хотя и вновь опасно близко начинают свои игры. Слабость рифмуется с радостью, а радость – есть счастье…. Моя боль – счастье? Определённо…. Всё ближе и ближе к этой двери, что держит ответ под замком, но захочет ли сердце столкнуться с болью? Тело не спрашивает, оно просто идёт вперёд и ведёт за собой, как бы не стонала душа, как бы не вырывалась и не терзалась…. Решение принято, но не сочтите за вызов или атаку, что обязаны принять на себя, а не отразить, отнюдь. Вот, Антонио подбежал к двери и коснулся ручки, которая была ощупь холодна, даже просто морозна, что мурашки пробежали по коже, и на душе вновь скользнуло сомнение. Всё рушится или строится заново на месте поражения?
Мужчина сжал ручку двери в руке, повернул её и распахнул  – мрак встретил, глаза нашли нужную фигуру, шаг вперёд и мрак, обезличенный и какой-то слишком густой, поймал в свои сети. Вдох, а сердце не успокоилось, только сильнее забилось, а от волнения пропадает голос и, не подчиняясь законам логики, невозможно запереть в себе настоящее чувство, ведь «Элементарное не объясняется»….
- Натаниель….
Судорожный выдох, Антонио поднял глаза, но так и боялся в них найти осуждение или презрение.
Если он сейчас всё неправильно понял, он больше никогда не поверит в мои истинные чувства…. А он верил вообще? Не верил, но теперь он даже думать не будет, он даже не станет сомневаться, а лишь посмеется надо мной…. Больно? Не знаю, но слишком многое смешалось….
- Натаниель, это просто работа…. Ты не понял….
Ощущение словно опять де жавю…. Опять чувство страха, паники или ужаса перед тем, что хотел донести? Не понятно, то протянутая рука, что чуть коснулась плеча, едва донося тепло, нет, жар тела, что горело, испепелялось и поддавалось чувству, что правило сейчас над разумом полностью….
Хочешь подчинить себе человека - заставь его испытать страх. Ты подчинил меня, но боюсь ли я тебя? Я чувствую, определённо, но не страх…. Другое, что сейчас замирает в душе…. Прости меня, я пал перед тобой, моя самая большая слабость….

Слишком темно и я не вижу твоего лица, твоих губ, твоих глаз…. Словно тебя нет вовсе рядом, словно тьма заключила в объятия вместо меня. И не дотянуться и не прокричать – сжигается каждое действие и каждый звук. Не могу позвать тебя, кажется, ты убегаешь. Но нет, просто тьма отдаёт барьеры из пустоты, что отдаётся эхом в моём сердце…. Я хочу крикнуть, чтобы ты услышал, чтобы ты понял. Чтобы ты знал! Только ты. Чем дольше я нахожусь на расстоянии от тебя, тем быстрее я погибаю, чем ближе я к тебе – тем быстрее схожу с ума, мучаюсь и поюсь потерять этот контакт между нами…. Ты ещё здесь? Не вижу тебя, не слышу стука сердца в ответ, не улавливаю ни движений, ни звуков, но сердце не может быть обмануто – ты рядом, ведь ты часть меня…. Ты это знал?
- Это не имеет никакого отношения ко мне, это вопрос работы, слышишь? – в голосе слышались повышенные нотки, он изо всех сил хотел уверить, ведь это правда…. – Я всё контролирую, я держу в мерах и рамках, я сам решаю, что позволительно, а что нет. Это необходимость, а не прихоть или желание. Это и есть работа.
Но Антонио не мог найти ответ – не мог поймать взгляда тех глаз, что всё расскажут. Натаниель прятал глаза, а мужчина так и не смел прикоснуться к нему, тело не слушалось, но взывала душа. Одним касание сказать о чувстве, один поцелуем осушить горечь, одним шёпотом лишить разума и заставить забыть отчаянье и страх, что управлял, натягивая нити-путы, что больно впивались и тянули за собой, во тьму, что означала потерю для Антонио. Взмыть в воздух, в свет, вдохнуть аромат его чувств и прикоснуться к ноткам его души – не больше. Чего ещё желать нам, грешным, что называют себя Святыми? Не больше, ведь так желанно это расстояние, как оно мучило, но заставляло не только принимать, но и говорить о своих чувствах….
Он отошёл и на маленькое, но такое терзающее душу расстояние. Нет ответа – именно это заставляло подойти ближе, но как посметь приблизиться и сказать? Поверит ли?
Мне всё равно? Тебе тоже? Ты не понимаешь….
Укол в самое сердце, игла зацепила за живое, и тело содрогнулось в предвкушении судороги, что сковала бы, но оно проснулось.
Ближе… Ближе чем кто либо другой. Только я. Как можно ближе. Но не доказать и не уверить его в этом, и только это терзает и выводит из равновесия, когда я исполняю самый опасный  в жизни номер – танец на лезвии ножа…. Мне ничто не нужно без тебя, ведь только ты так искренне и правдиво во всём мире улыбаешься…. Но тебе я этого никогда не скажу – не посмею. Только бы видеть твою улыбку….
Движение рукой, никто не заметил, но сердце подрывалось, а он всё дальше, присев на краешек кровати и задавая этот вопрос, что до сих пор стоит эхом в голове. Не доказать, не уверить…..
Антонио подошёл к Натаниелю и опустился перед ним на колени, касаясь руками нежного лица, пытаясь поймать взгляд тех глаз…. Он знал, что это невозможно во тьме, она поглотит всё, но быть ближе, ближе, чем кто либо…. Едва прикасаясь чуть дрожащими губами к лицу, закрыв глаза и ловя его аромат души, Антонио прошептал сквозь поцелуй только одно….
- Я никогда не смогу отказаться от своего чувства … к тебе…. Никогда, слышишь? Помни это….
Кажется, даже шёпот застыл во тьме, только больше не холодно и не страшно остаться здесь. Антонио не мог больше ничего сказать потому, что боялся, что голос вновь дрогнет на нотке. Сердце отбивало сумасшедший ритм, что стало так страшно кажется, что это последние минуты рядом с ним, что больше никогда…. Не прикоснуться к бархату кожи, не услышать звенящий голос, не увидеть улыбку – эту чистоту и красоту…. Но это ощущение тут же покинуло и сладкая истома прошлась по телу – рядом, ближе….
Мужчина чуть коснулся губами его губ и сходя с ума от ритма стука сердца, тяжело вдохнул….
Ты заставляешь меня забывать о боли и грязи…. Мне кажется или ты и правда пахнешь так приторно сладко, как мак, что цветёт так недолго, но так красив, что его алый огонь оставляет в душе след. Ты в моей душе….
Запах маков…. Дуновение ветерка…. Свобода и счастье? Мужчина сам себе всё придумал, на двоих….

Молчание и слишком долго, кажется, тянуться секунды, заставляя делать бесполезные попытки проснуться от дремы, что застилает глаза и мешает ответить на вопросы, что ставили в тупик своей резкостью и неожиданностью. Может просто сложно признать, что не можешь найти оправдания самому себе? Может, да и ты не признаешься….
- Не понимаешь? Что ты говоришь, и думать так даже не смей….
Почему сердце так предательски громко стучит, и ощущение пустоты начинает душить? Как донести и доказать тому недоверчивому и опасливому сердцу, той загнанной в угол и напуганной душе? Тогда сердце просит прислушаться, хотя и разбитые в дребезги кусочки льдинок, сковавших сердце, стали таять, медленно, что сердечная мышца напряглась, как и тело…. Страх отпустить на секунду, страх остаться ни с чем, и только тело пронзает судорогой, а сердце – замедляет ритм, отбивающий скорость твоей жизни…. Ладони на щеках и кажется тепло и сладость начинает пропитывать твоё пленённое касанием тело, но! Антонио подался чуть вперёд, только почувствовав что немного щекотно и холодно коснулись его кожи дорожки … слёз? Но Фокс тут же убрал его руки со своего лица, отвернувшись. Вновь дистанция?
Наверное, я слишком быстро начинаю давить на него своими чувствами, забывая о его…. Он не может поверить мне, я должен был давно понять, что жить для других это не значит обрезать им крылья, запирая в клетку….
Но чуть дрогнувший голос и руки, что обняли…. Антонио невольно улыбнулся, чувствуя его близость и наконец-то теплоту.
Получить всё сейчас и именно от него, всё что хотел, пускай теперь, мы обманываем себя и не даём вдоха правды. Мы сами себе выдумываем счастье? Верно, так легче и рядом с ним, я готов перевернуть всё, ведь слишком больно быть рядом, но на расстоянии…. Пустые лица людей закрыты масками, мы никому не покажем чувства нашего, настоящего и что связало на самом деле. Давай тоже накинем плащи, маски, темные очки, давай тоже спрячемся…. Даже так я буду чувствовать твоё дыхание, только твоё, как бы далеко ты не ушёл. Мы будем вместе так долго, как сможем? Не знаю, но я не отпущу тебя просто так…. Давай потеряемся и не расстанемся никогда? Пожар в моём сердце можешь заглушить только ты….
Ничего не в состоянии сказать, и тупая боль прошлась по телу. От этой  близости? От желания, что наконец-то перешло из состояния «мечта» в положение «правда». Желание и чувство сильно, но губы никогда не прошепчут то, что на самом деле чувствует он сам. Они просто не смогут передать этой эйфории….  Память стирает страхи и шипы, что выстраивает реальность на пути. Путь тернист, готов ли ты идти вперёд и способен ли ты защитить и его, слабый человечишка? Молчание и улыбка. Только и всего, а сердце сжимается, а душа рвётся, а боль с истомой прокатывает по телу….
- Я сам думал, что мне всё кажется…. Но это не страсть, не помешательство и не бред, я уверен, я докажу тебе….
Касание губ, трепет и желание затуманили разум, кажется, что он не чувствовал его тела, его близости, но сердце сходило с ума, как больно и сладко. Боль и сладость в поцелуе? Верно. Тонкая нить связала, переплела и запутала души настолько сильно между собой, что Антонио до их пор не мог понять, что на самом деле чувствует он, а что Натаниель. Но чувство на двоих волной накрывает, что страшно оторваться от этого наркотика-поцелуя. Руки с нежностью скользнули по хрупкому телу, губы впивались всё сильнее и настойчивее, упиваясь сладостью, что дарил он Антонио, даже не подозревая об этом. Ужасно получилось, что время так бежит, страшно случилось, что сутки не говорят о происходящем. Поддаваясь томящему и повиливающему желанию, мужчина нежно прикоснулся к его шее, скользя подушечками пальцев по шёлку кожи, расстёгивая пуговицы рубашки одну за другой, не давая уже шанса отказаться от слов, что сердце и душа приняли.... Гладь кожи дурманила, а прикосновения.... Нервно закусив губу, Антонио наклонился к его груди, обжигая горящим дыханием и сводя с ума поцелуями, когда как губы обжигали не меньше. Но разве оставишь ожог на душе только одним поцелуем? Попытка за попыткой, а пытливые и избалованные страстью и истомой губы спускались всё ниже и ниже.... Как показать чувство, как доказать самому себе?
Не понятно, только слушай сердце, что останавливается от любви…..

Выключи свет,
Сними одежды,
Позволь показать мне
Мою любовь к тебе
Ненасытную.
Возьми меня,
Не останавливайся,
Хочу чувствовать каждую каплю
Моей любви к тебе,
Ненасытной.
Insatiable. Darren Hayes
Так легко поддаться безумию, что наконец-то подавило волю сопротивляющегося желаемому тела. Считай, сломлен, но вознаграждён. Равно? Едва ли. Но почему-то именно сейчас, в эти мгновенные и дорогие секунды, на лице мужчины читалось счастье, то чего ему так долго не хватало, то что сжигало мысли всё это время и, кажется, не давало по ночам спать. Так желать, искать, но постоянно натыкаться на режущие отрицательные ответы, и тут…. Не верить в счастье и истому, изливающуюся по телу, убеждая себя же в несбыточности и лживости картин….
Просто я забыл, что такое верить, да я забыл, что такое дарить любовь и только готов получать её от тебя…. Я требовал, считал, что ты должен понимать мои чувства, но никогда о твоих  не думал, ведь терял тонкий образ в толпе. Ты убегал. Правильно? Да, нужно бежать, либо я разобью твоё драгоценное сердце вдребезги, поверь, моя любовь разрушает всё, даже меня, я это уже понял. Ты не шёл на встречу ко мне и я забыл твоё присутствие в сердце, пытаясь заменить чем-то другим, но это так глупо и просто бесполезно. Маска спрячет мои слёзы, счастья или горести, но ты понимаешь, что я уже прижился к этой маске, забывая какой я был…. А ты помнишь? Верни меня к себе, верни то время, что мы потратили зря, убегая от реального и пытаясь закрыть лицо руками, чтобы никто не увидел крика. Забери меня … к себе в душу, ладно?
Кажется, стало так горячо и душно, что пересыхало в горле и только сдавленное и взволнованное дыхание говорило само за себя, говорило телами. Потянул за собой, как пёс на поводке, пошёл, ведь привязь ведёт он – хозяин…. Меняемся в любви ролями? Мы друг у друга на дистанции, на нити, что переплела сердца и тела в порыве огня, захватившего всё вокруг и сжигающего здравый смысл, мнения и рамки, что сами себе напридумывали вместе с правилами.
Вновь и вновь прикасаясь и обжигаясь…. Такое чувство, что тела поглощали друг друга, не давая ни вдоха и передышки, не остановки – слишком дорогая цена и ненасытное желание. Лёгкие прикосновения губ к губам превращались в сотни, тысячи новых поцелуев, что не прекращались ни на мгновение. Томные, скользящие, нежные, страстные, просто безумные и такие приторно сладкие. Улыбаясь, проникаясь телами, душами, сердцами и миром. Делим. Нет. Создаём. Наш. Новый. Губы скользнули к шее, поцелуями покрывая гладь кожи, касаясь ключицы, тонких, кажется, таких хрупких плеч в этих руках, что медленно стягивали рубашку, так трепетно и нежно. Вновь головокружение от поцелуев, теряем равновесие и опору под ногами, падаем вниз во тьму, вдвоём. Не страшно. Я крепко прижимаю тебя к себе, сберегая, пряча и храня.
- Никому и никогда. Это только для нас двоих.
Тишина. Она кралась, скрывалась и, кажется, нарушала границы этих уединённых и трепещущих тел в стенах комнаты, что пропиталась жаром и ароматом близости…. Закрыть глаза, рука в руке и переплетённые пальцы, губы и касание, дрожь и раскаянье за такое томительно долгое ожидание. Поверить? Наконец-то поверить и показать телами такую желанную и нежную страсть, что пугала и подталкивала всё дальше, на новый шаг вперёд….

Comatose
I'll never wake up without an overdose of you... (с)

Рваные вдохи и чуть слышный шорох одежд, что в мгновения ока покидали тела, возбуждённые друг другом и обоюдным пылающим желанием. В ложной темноте дня, плотные шторы скрывали огонь, что разгорался всё сильнее и быстрее. Скольжение, едва ощутимые жесты, прикосновения, скомканные и такие расторопные поцелуи…. Единственное, чего стоит бояться – что отберут, украдут, разъединят мгновения, что делили на двоих, не желая раскрывать карты кому-то другому. Остановиться? Есть пара секунд перевести дух и сбавить обороты, но эти двое…. Тугой комок нервов, напряжение, пересохло в горле и, нервно облизнув губы, они вновь и вновь срывались в агонии изнывающих тел друг ко другу. Реальней этих прикосновений, к податливому желанному телу, не было и просто не могло быть, они пробуждали от транса, в который так хотелось окунуться с головой и не останавливаться в начале погружения, что незамедлительно затягивало, но вновь и вновь, как наркотик, а так сладко…. Пропадает желания вновь вдохнуть ощутить жизнь потому, что кажется, что именно это томное ощущение, разливающееся по телу, и есть твой век….
До сих пор не могу поверить в то, что касаюсь тебя, что ты так нежно и чуть дрожа мне отвечаешь, говоря своим телом, отвечая каждым мускулом…. Боюсь потерять себя рядом с тобой, столько прошёл, а так тосковало сердце  и наконец-то получило мечту. Обман, иллюзия? Не остановиться, не хочу просыпаться и вновь в холодном поту и с пересохшим горлом встретиться взглядом с холодом стен. Одного твоего вздоха или движения хватит, чтобы свести меня с ума и заставить забыть про всё на свете…. Но и у меня есть крохотное укромное место, где хранится кое-что сокровенное, но я запер это место на замок, а ключ выбросил. Сейчас осталась игра, только игра, и ничего более…. Нарушь моё правило, я сам на это не способен, хоть и знаю, что эта слабость неправильная…. Только направь меня, закрой руками мне глаза, шепни мне про мои глупые правила и накажи забыть их. Я повинуюсь – ты ключ, к счастью кажется….
Напряжение волной прошлось по телу, не желая его покидать и кажется мускулы свело и тело уже по инерции всё ближе и ближе, всё чаще и чаще через прикосновения открывает настоящий смысл, мысли, что давно поселились в голове…. Стыдно или наоборот желаешь показать? Не понять, в данный момент в сражении проиграли оба – сорвали маски и встретились лицом друг к другу, обнажив самое интимное – душу, что слилась с чувствами и смешалась.
Пиджак, рубашка, маска – он всё снял одним резким движением, обнажая и любовника, но так и не мог понять до конца, может ли он принять своё сумасшедшее чувство, которое было рождено в его глазах, стоило Антонио только взглянуть в них – game over…. Продал душу, но как красиво и страстно…. Мужчина наклонился к его губам, шепча прямо в них заветные слова, которые, кажется, слышал только он один.
- bisogna pur ammettere, far impazzire…. cambiare bruscamente la vita! io e té…. provare amore?
Шёпот во тьме разжигает угли, что постоянно потухали без взаимности, но тут…. Тут нет предела, а тела уже накалены до предела. Руки, что позабыли стыд и правила, скользили по телу, даря прикосновения и наслаждение, спускаясь всё ниже, заходя всё дальше. Расстегнув брюки, так медленно, словно сомневаясь, стягивали их, чуть касаясь бёдер. Кажется, именно сейчас всё оказалось поглощено. Нет уже пути назад, да и кто надеялся на остановку? Крепкая хватка, на бёдрах, Антонио опустился с поясу Натаниеля и, без стыда и совести, что ранее вторили в голос о необходимости закончить всё раз и навсегда, поцелуями спустился до белья, а потом язычком, вырисовывая дорожки, скользнул к бёдру партнёра, не забывая оставлять на его бархатной коже ожоги своей неудержимой страсти. Едва ощутимое касание к его паху, Антонио сам был на пределе, и уже желание говорило в нём, а не пустые крики разума.
Последняя черта, обрисованная нашими телами, видимо я готов на всё, чтобы переступить её, даже уже не думая о нём, о его чувствах потому, что … уверен? Ха, парадокс, но почему я уверен в нём больше даже, чем в себе?
Уверен в своём желании? Страсть проверяет нас. Антонио, провёл языком по внутренней стороне бедра Натаниеля, скользнув рукой в его бельё, прикасаясь к разгорячённой плоти, обхватывая пальцами и медленно лаская, вглядываясь в такое страстное лицо. Каждое чувство отражалось там, вот, наверное, почему актёры не умеют лгать. Они всё пропускают через свою душу…. Пропустит ли он меня к своему сердцу, разуму, если черту, мы переступаем вместе?

(прим. авт. - что греха таить, свёл с ума…. Перевернул мою жизнь с ног на голову! Ты и я…. Чувствуешь сладость?)